====> Набережная
Леа непривычно мягко притормозила у здания больницы, хлопнула дверцей и помогла выбраться Логану.
Вот и палата, эта холодная, белая тюрьма. Как хорошо, что они сегодня выбрались! Ведь так тоскливо постоянно смотреть на эти невыносимо чистые белые стены. И она посмеет оставить Логана здесь! Но завтра она вернется, завтра будет новый день, еще лучше, чем был сегодня, обязательно. У них еще столько всего впереди!
-До завтра, милый, - итальянка улыбнулась и поцеловала его на прощание.
На душе стало намного легче.
Скоро все пройдет...

А теперь можно мчаться быстро и неосторожно, как обычно, как она любит...
====> Дом Леа, бульвар Санта-Моника

====> Дом Леа, бульвар Санта-Моника
Меланхолия... Полное мозговое затмение. Равнодушие... Всего лишь очередная фаза периода реабилитации. Равнодушие приходит на смену невыразимой боли. Это нормально. Было настолько больно, что горе перегорело, как свеча, и потухло, исчезло. Нет его больше. А жить как раньше еще не получается. Равнодушие.
Леа мчалась по ярко освещенному проспекту и пыталась смотреть на все со стороны, беспристрастно. Все ведь чудесно, ее мечта наконец исполнена, боль утихает, страница перевернута. Чего же не хватает? Ну чего? Она не понимала, не могла понять.
-Добрый вечер, милый, - с мягкой улыбкой на губах она плавно вошла в палату.
Орхидеи?! Огромный шикарный букет. Посреди холодной больничной палаты цветы казались неестественно прекрасными и словно... чужими. Они заполняли собой все пространство, было невозможно оторвать от них зачарованного взгляда.
-Как ты угадал? - итальянка ошарашенно взглянула на Логана.

-Логан, а знаешь, почему женщины так любят цветы? - отвлекаясь от созерцания орхидей, Леа посмотрела ему в глаза. Не дожидаясь ответа, она медленно заговорила, смотря куда-то сквозь мужчину.- Два самых совершенных творения природы: женщина и цветок. Только в них можно увидеть все многообразие Красоты, настоящей, неоспоримой, для всех понятной и близкой. Но в то же время такой разной в своих оттенках и переливах. Каждая женщина и каждый цветок - неповторимы, единствены в своем роде, так похожи и одновременно так непохожи в окружении ореола своей красоты. Вы, мужчины, настоящие ценители женской красоты. А мы, женщины, даже такие ценители и собиратели Прекрасного как я, не можем упиваться красотой другой женщины. Остаются цветы.
Девушка легонько потрясла головой, будто пыталась сбросить пелену наваждения. Она таинственно улыбнулась и поцеловала Логана.
-Как скажешь, мне все равно, что делать, - итальянка чуть наклонила голову и смотрела ему в глаза.

Леа широко улыбнулась. Нет, она прекрасно осознавала, что она красива, и частенько умело этим пользовалась, но... Ведь совсем другое, когда тебя говорят об этом так искренне и так восхищенно... И кто говорит! Самый любимый человек на всем белом свете!
-Все, начинаю чувствовать себя богиней, - итальянка рассмеялась и прижалась к Логану.-Пожеланий нет никаких. Мне все равно, абсолютно.
Пожалуй, впервые за последние несколько лет я точно не знаю, чего хочу.

Университет ======>

Луминар, а ты знаешь, что я не люблю больницы? Сегодня, когда мне позвонили и представились врачем центральной поликлиники, у меня внутри все перевернулось. Я, как-никак, живой человек, и мне есть за кого волноваться кроме тебя, оболтуса. И я страшно удивлен, что больше некому за тобой приехать. За тобой, звездой. Я даже видел тебя по ТВ, когда в очередной раз смотрел его с Бутчем. Странно, потому что я, пока ехал, вспоминал всех тех многочисленных людей, которые тебя окружают, твою мамашу, Рыжую, в конце-то концов, и удивлялся, что я оказался в списке первых, кого ты вызвал. В голову просятся совершенно нехорошие мысли о том, что с тобой все настолько хреново, что ты просто не хочешь никого расстраивать, а я.. что с меня взять, я дубовый. Впрочем, какая разница. Все равно то, что друг позвонил, значит только одно - ехать надо. И поскорей. А потому я отпустил студентов с последней пары и направился в больницу.
Характерная особенность больниц - тут врачи все о всех знают. Когда я спрашивал в приемной о Луминаре, медсестра странновато улыбнулась и назвала номер палаты. Улыбнулась, или мне показалось - совершенно неважно, потому что тут ссука все ненормально, все с ног на голову, тут боги - люди в белых халатах, тут все смотрят на них с нескрываемой надеждой и ожиданием. Не могу не сказать, что я к этим людям совершенно никак не отношусь. Хотя бы потому, что когда я сталкиваюсь с врачем у палаты, где лежит мой друг, я - чего тут скрывать - тоже волнуюсь. Не люблю, когда с моими друзьями что-то случается. Представившись врачу, я спрашиваю у него о Луминаре - надеюсь, что он не в настолько разобранном состоянии, чтоб мне пришлось перетертые супчики ему для капельницы таскать...

Ах вот оно что, Луминар. Тебе настолько о*уенно живется, что ты решил подсесть на эту дрянь. Накачался коксом и шагнул на встречную полосу. В дурмане. Нет, не адреналин. Не тестостерон - только паршивая дрянь, которая убивает тебя медленно, но наверняка. Не скажу, что у меня был близкий друг, который лапти от наркотиков склеил, это будет неправда, но товарищи - да, были. Куда в наше время без друзей, погибших из-за наркозависимости. Е*анный придурок ты, Луминар, вот кто. И сейчас, когда врач мне дорассказывает о твоих приключениях и их обнаружениях, я уже не смотрю на него - а на твою паршивую рожу, которая внимательно так через стеклышко смотрит, понимающе, со страхом. Правильно, делаешь, что боишься. Страх - движимая ссука сила прогресса и эволюции. Страх - такое славное чувство в пару к моей ярости, которая потихоньку начала по жилам разливаться.. Медленно, но обстоятельно...
- Спасибо, - поблагодарил я врача, который, по сути, мог и не сообщать мне этих подробностей. - Я о нем позабочусь, - я старался, чтоб это обещание звучало как можно менее зловеще, ведь по сути, я только добра хочу "пациенту". Луминар, тебе нужен психиатр. Не такой, чтоб слюнявчик на шею цеплял, пинеточки на ноги одевал и тыкал в рот термометр и пилюли, а такой, чтоб от него нагоняй хотелось не получить больше, чем принять очередную дозу. Знаю, как на это дерьмо быстро садятся.
- Ну здравствуй, друг, - произношу я, оказавшись наконец в палате и присев на стул у койки Луминара. - Ты как? - я пока спокоен, потому что тут люди ходят и сильно не хочу, чтоб ты понял, насколько я зол, испугался, и не захотел, чтоб я отвозил тебя домой к себе, а не к тебе. К тебе, где ты снова будешь дрянь свою белую нюхать и к смерти шагать. Так не ведут себя мужчины, понимаешь? Это слабо и глупо. - Вставай давай, собирайся, мне тебя увезти разрешили, - улыбаюсь так прозрачно, скользко и неискренне, как улыбаются смертельно больным или умалишенным. Луминар, просто на заметку: сейчас я представляю, как с хрустом ломается твоя рука, и думаю - тогда ты сможешь мечтать о коксе? Дерьмо, Луминар.. ты меня так расстроил.

===> Международный аэропорт Лос-Анджелес ===> Улицы Лос-Анджелеса ===>

Центральная больница Лос-Анджелеса очень «позитивное» место. Все такие «радостные» вокруг. Конечно же это сарказм, уж нельзя подумать что я буду хорошо отзываться о месте которое не любил никогда. Но я вынужден находиться тут из-за несчастного случая невольным участником которого я оказался. А дело было так.
Я сел на автобус возле аэропорта и поехал домой. Всё было как обычно, что может быть примечательного в самой обыкновенной поездке в общественном транспорте? Разве что какой-нибудь особенный пассажир, или ДТП... Вот второе и есть причина того что я лежу на больничной койке весь в бинтах и зафиксированной шиной рукой. Не думайте что всё слишком серьёзно, даже врачи так не думают. Хотя почему-то всё равно не отпускают меня домой. Видимо мне нужен уход (кто бы отрицал? С выпрямленной рукой я даже одеться не смогу, так что ладно буду в больнице лежать).
Но вам наверное интересно, что случилось. Я неплохо всё помню, потому что не терял сознания, но некоторые моменты ускользают, врачи сказали, что это из-за сотрясения мозга. Что ж, поверю им на слово, когда сам в чём-то не разбираешься, лучше доверять профессионалам. Ну, я опять отвлёкся от главного. Мой автобус столкнулся с грузовиком. Да вот так вот просто и в двух словах. Если больше, то скажу ещё, что автобус упал на бок, по этому увечий никто не избежал. Из окон выбило стёкла, так что те у кого не было переломов отправились в больницу чтобы обрабатывать царапины и зашивать раны от осколков. Ну, а я отделался, чуть более сильными травмами. Врач мне сказал, что у меня то ли одно, то ли два ребра треснули, я сломал и одновременно вывихнул руку (Жуть это, скажу я вам. До того как мне её вправили болело только вывихнутое плечо, а после стал болеть ещё и перелом. Вру, не только перелом, а вся рука вообще), заработал сотрясение мозга (тоже кстати «подарок» не мне одному. Всем участникам ДТП такой диагноз поставили только разной степени тяжести. Об этом мне врач сказал, когда я у него спросил о других пассажирах), ну и как последний аккорд ссадины и царапины от разбитого стекла (поэтому я весь в бинтах). Тогда почему я всё равно улыбаюсь находясь в этом белом больничном унынии приправленном ароматом хлора и медикаментов? Улыбаюсь, потому что все участники ДТП выжили (я самолично это у врача выпытывал), это раз. И я ещё легко отделался, это два. А три, это тот курьёз который со мной по дороге случился. Не знаю кому-как а мне – именно курьёз. Я ещё и сам оказался в нём виноват.
В общем так, врачи разрешили мне позвонить родным, так как я вполне нормально двигался и соображал и не слишком истекал кровью (ну и мои мольбы и просьбы тоже сыграли свою роль, я даже подумываю, что они мне разрешили позвонить, чтобы я от них отстал). А я по соей глупости и рассеянности случайно позвонил по по номеру последнего соединения... А последним мне звонил Роуэн. Но это я понял только тогда, когда в трубке раздался голос моего менеджера, я даже трубку подумывал бросить, но совесть не позволила.
- Здравствуйте, мистер Роуэн. Это Кевин Соул, - промямлил я, а один из медбратьев кинул на меня удивлённый взгляд.
- Слушаю вас, Кевин, - я практически слышал в его интонации слова «Если ты попытаешься вновь отказываться, я не буду терпеть» или может быть это были просто галлюцинации из-за сотрясения?
- Я это... - снова замямлил я. - В общем меня сейчас везут в Центральную больницу Лос-Анджелеса...
- Что!? - раздалось из динамика, мне даже пришлось отодвинуть трубку от уха. - Что с вами случилось, Кевин?
- Автобус на котором я ехал домой столкнулся с грузовиком, - просто ответил я, словно пересказал выпуск новостей. Уже тогда я не считал своё положение слишком уж плачевным, хотя вывихнутая-вправленная-сломанная рука давала о себе знать каждую секунду.
- Я еду к вам, и это не обсуждается, - отрезали на другом конце провода, а потом раздались короткие гудки. Видимо уже поехал. От этого захотелось выть и хохотать одновременно. Но не того ни другого я не мог сделать. Вой – это последний признак отчаяния, а я ещё не в том состоянии. А хохотать я не смогу, потому что мне будет элементарно больно. Потому что даже от лёгкого смешка болезненно закололо в области рёбер.
- Всё парень? Оповестил родственников? - спросил врач. - А теперь ложись, тебе вредно сидеть сейчас.
- Вообще-то это были не родственники, а мой менеджер, - промямлил я, но врач и медбрат уже уложили меня на каталку, спасибо что хоть не привязали.
- Менеджер? - усмехнулся доктор. - Похоже у тебя более сильное сотрясение чем я думал.
- Доктор Бёрк, да что вы! - воскликнул медбрат. - Это же Кевин Соул, музыкант, восходящая звезда.
- Что правда? - недоверчиво произнёс врач.
- Да, - одновременно ответили я и молодой медик.
- А ты лучше молчи, парень, тебе вообще вредно разговаривать. Даже не знаю как я тебе и этот то звонок разрешил. - Строго «припечатал» меня доктор Бёрк, и я послушно замолчал. Так вот я и попал в эту больницу.

Когда все необходимые процедуры надо мной были произведены, меня перевезли в палату, в которую в следующую же минуту влетел мистер Роуэн. «Ну почему у палат не бывает задвижек на дверях?» - печально и обречённо подумал я.
- Как вы мистер Соул, - спросил меня он.
- Всё нормально, ничего серьёзного, - попытался отвязаться я.
- Нет уж, Кевин, вы так просто не отделаетесь от меня. Говорите конкретнее, - продолжил настаивать Роуэн.
Вообще-то мне разрешили поспать после всех этих перевязок, тем более от обезболивающего меня тоже что-то в сон клонит. А тут менеджер этот...
- Ну что я вам могу ещё сказать? Я же не врач, - и тут меня спас как раз тот, о ком я только что сказал. В палату зашёл врач, который руководил моей перевязкой. Я был рад ему, как манне небесной, и кстати не зря. Потому что менеджер сразу набросился на него, а я смог спокойно откинуться на подушку.
Когда Роуэн закончил допрос врача, он уже на выходе из палаты начал кому-то звонить. Ох, не нравится мне это! Похоже уже завтра утром таблоиды напишут, что я разбился в аварии и нахожусь, чуть ли не в коме, или ещё чего-нибудь в таком же духе. Не дай Бог! Я не хочу никого расстраивать, тем более ведь всё не настолько страшно.
- Ваш менеджер, мистер Соул, просто чёрт какой-то. Или даже фурий, - сказал врач, подходя ко мне.
- Да, мне он самому не слишком уж нравиться, но что поделаешь, - улыбнулся я. - И пожалуйста, зовите меня Кевин, доктор. Я не переношу этого «мистер» - взмолился я.
- Смиряетесь. Ну и правильно поступаете, Кевин, - улыбнулся доктор. - А теперь, вам стоит поспать, в вашем положении, сон одно из лучших лекарств, - заботливо произнёс доктор Форд, и вышел из палаты, а я наконец-то смог погрузиться в такой ожидаемый и притягательный сон.

Квартира Ноэль Кауффман ===>

Я - пещерный человек. У меня нет Интернета, зато он есть у Мэгги, а она после того эпизода со старшим Соулом (наивная! до сих пор ждет его звонка) все время выискивает все, что связано с этой фамилией. А потом прилежно докладывает мне.. Дурочка, не знает, что я и так с Кевом виделась - нечасто, конечно, но и то хорошо. Я ведь все понимаю и ни на что не претендую - он звезда, у него записи и выступления, у него армия поклонниц, в конце концов, а я.. а я так, иногда бестыже и без спроса вклиниваюсь в его расписание.
Но сегодняшнюю (а точнее, уже вчерашнюю) новость без Мэган я бы не узнала. Та подкинула меня с кровати, как ошпаренную, и пока я поспешно умывалась и натягивала на себя джинсы со свитером, в голове только огромными красными буквами вспыхивало: ДТП! Кевин Соул! СЕРЬЕЗНО ПОСТРАДАЛ!!
На байк я сесть не рискнула - мне казалось, что в нынешнем моем состояние все закончится тем, что я просто окажусь в соседней палате. А теперь, сидя в таком удобном, но оставляющем меня равнодушным салоне такси, жалела о своем выборе - ну сколько же можно тащиться до больницы!
А вот и она. Вот и регистратура, где я робко осведомляюсь, где могу видеть мистера Соула. Робко - ведь мне кажется, что та самая "армия" уже атаковала больницу, успев надоесть медперсоналу, а я буду лишь "одной из" и именно той, которой повезет меньше всего - ее не пустят. Но то ли глаза у меня были очень перепуганные, то ли армия все же была скромнее, чем в моем воображении, но меня пропустили, подробно рассказав, где я могу его найти.
Кевин! Я представляла себе совершенно ужасную картину - знаете, все эти трубочки, капельницы, куча бинтов, все как в сериале "Скорая помощь". Но у Кева была только загипсована рука, рассечена бровь.. может, еще что-то ниже, что скрыто от меня больничным одеялом. Господи, а если он парализован?! Если он больше не сможет ходить?!
А еще у него были закрыты глаза, а у меня в голове снова так и замелькали кадры из "Скорой помощи" - эти их жуткие приборы, где показывается пульс больного, а потом он вдруг превращается в ровную ниточку..
- Он ведь жив?! - Спросила я тонким, срывающимся голосом у медсестры, заглянувшей в палату, и хватая ее за рукав халата.
- Жив, жив. - Гораздо тише, чем я, с добродушной улыбкой ответила она. - Только спит.
После этого она оставила нас вдвоем, а я присела возле кровати Кева на корточки, уложив подбородок на скрещенные руки и не сводя с него взгляда. Ты спи, спи, я тихонько посижу..