Я не знаю, что я сделал правильно, на какой рычажок в твоей странной башке я надавил, но ты, кажется, начала возвращаться к жизни... Будто из тебя вдруг вытащили скользкий липкий комок, который высасывал из тебя весь воздух, не давал дышать, тащил вниз - к смерти.. Превращал в овощ...
- Алина, - как-то судорожно, наверное, для профилактики, продолжаю шепотом повторять я имя подруги, а она уже обнимала меня, да так тесно, что будь мои ребра более хрупкими, непременно б уже затрещали... Моя глупая подруга - эти мысли проносятся почти радостно, пока я щекой чувствую ее слезу.. Как все страшно, Райнер. - Дура ты, - чистосердечно признаюсь я, сжимая так же крепко Райнер в обьятиях в ответ и гладя ее спину.. Ну и что это было, позвольте обьяснить? Как понимать это? Можно, я спишу это на ПМС? Нет, не то чтоб я сердился, просто думать о том, что с моей дорогой подругой такое может повториться в любую секунду, эта странная костлявая рука, сжимающая ее горло, сердце, да и мои все внутренние органы на пару, - я не хочу больше этого чувствовать. От этого веет страшный, ледяной ветер неизбежности. И необратимости.
А через несколько минут, когда обьятия наконец ослабли, я почувствовал себя таким уставшим, каким не чувствовал очень давно. Таким убитым, словно... словно меня убили. И тогда я понял, что...
- Надо выпить, - вздохнул я, отстраняясь от Алины и шагая к заветному шкафчику. Нет, это не будет спланированная попойка, я только налью нам по одному бокалу - в лечебных целях - и тут же вернусь к Райнер, которая, к счастью, кажется начала возвращаться к жизни. Слушай, Райнер, может, мне рядом с тобой улечься в постели, а? - это я произношу уже вслух. Нет, это не то, что вы подумали, просто мне кажется, что тебе нужно, чтобы кто-то тебя этой ночью обнимал - тепло, преданно, по-дружески. Мне кажется, тебе все еще страшно, и я хочу быть рядом, если это дерьмо вдруг с тобой повторится... Кому как не мне знать, какие шутки нам вдруг преподносят сны.

Чем занимается отставной боевик-террорист-вор-бандюган-бабник-подрывник на пенсии? Не знаю, когда я успел себя в пенсионеры списать, но сейчас, с очками на носу, которые мне такими ссука тяжелыми кажутся и давят, давят на переносицу и мои несчастные уши, я кажусь себе старой развалюхой. Дело в том, что я в дополнение ко всему еще и ногой чешу пузо Бутча, который так беспардоннно у моих ног развалился, и кряхчу себе под нос что-то в роде "интеграл икс синус икс умножить на тангенс икс ссука квадрат дэ икс..." - ну, чтоб не сбиваться, конечно же. После того приключения с Райнер я так ни на что и не наскреб в своем тщедушном тельце сил, мало того, после того, как у меня на целых три дня ее отец, мой знакомый, загостился, и здорово мне с диссертацией помог, все черные и коварные планы кроме того, чтоб получить наконец звание доцента(гребанного доцента, неужели я так много хочу?), вылетели из моей забитой арифметическими значками и действиями башки..
Я корпел над бумажками, как традиционный синий чулок, книжная крыса, и все заверения коллег о том, что лучше ПК для решения всех этих хренотеней использовать, игнорировал, ибо нет ничего полезней, чем зарядка для ржавого мозга... Особенно такого мозга, как мой, которому для того, чтоб вмиг заржаветь и переквалифицироваться в инвалидный беспомощный отросток, иногда достаточно пару сисек или замечательную попку увидеть. Впрочем, есть тут одна замечательная попка, которая, кажется, отрывает меня от этого важнейшего дела - написания ссука диссертации - отвлекает жестко и преднамеренно. Мое вооружение против нее - стакан минералки и руки в пасте от авторучек. Скажу сразу и честно - нихрена не помогает. Потому пишу, пока не пришла эта восхитительная пара сисек пинать меня, как ни странно, ногами, по самые помидоры - у нее-то диссертации никакой нет("хотя какая у сисек может быть диссертация? или ноги?.." - размышлял я, почесывая подбородок и снова пинал себя за то, что отвлекаюсь на похабщину, приятную такую, интересную похабщину..черт!), и скучает она от безделья жутко... Ну да ладно, не отвлекаемся. Пора обратное преобразование Лапласа делать...

Икс ссука преобразуется в... Ай! Больно! Я так увлекся диссертацией и так привык к разного рода шумам, которые так бессовестно воспроизводит Бутч по всей квартире, что не заметил, как в мою комнату..
Как в мою комнату ворвался ракетный снаряд.. Пардон, не прав! Это настоящий ангел в небесно-голубом платье длины спортивной майки, и е*ашит меня ссука по заднице своими не по-ангельски сильными ссука пятками... Это, бл*ть, какой-то ангел мщения.
- За что? - возопил я, разворачиваясь к этой злой женщине, которая пинала меня из всех ее немаленьких сил, так необдуманно непотраченных мной на дела куда более полезные чем.. Ах да.. лапласово ссука преобразование. - Хира, ты что, с ума сошла? - на удивление цензурно продолжал вопить я, бросая на нее шалые и безусловно укоряющие взгляды(правда, они были такими быстрыми что смахивали скорей на трусливые), и быстренько, пока в ход не пошла тяжелая артиллерия, дописывая то, что помню...
А эта злая женщина тем временем продолжала лупить меня по всем, что попадалось ее так некстати красивым(и безусловно ссука жестоким) ножкам...
- Больно ссука! - огрызнулся я, когда ее большой палец ноги так жестоко врезался мне прямо в почку... Пора было прекращать это безобразие, но кому не по*уй? Я старый битый пес, а она... ну, не импотентом же меня сделает, и это главное. Потому я тихонько, как заправский воришка, дописывал свой е*учий дифур и изредка возмущался.. Странное зрелище? Должно быть, так.. Только не понимаю, кошечка, с чего это ты решила, что я чью-то там жизнь прое*ываю... Я вообще сейчас ничего не е*у, кроме этой несчастной бумажки, которая уже рваной от твоих пинков стала! Безобразие и ссука беспорядок везде, я так не могу, мне нужно еще хотя бы две минуты...

Тряпку? И об этом мне говорит моя же женщина? Нет, мир определенно превратился в черт знает что, а я.. а я.. а мне еще совсем немного.. ну Хира, ну потише, кошечка моя хоро..ро.. Бл*ть, еще одна дыра в конспекте!
- Ты е*анулась, женщина? - тоже заорал я, когда она перешла на полный бред и стала вопить о моей несостоятельности не только как мужчины, а и как профессионала... Нет, это определенно какая-то *уйня, и я совершенно не знаю, что с этим делать.. То есть я сердцем понимал, что мне нужно забросить на*уй свои писульки, встать со стула, наорать на нее, схватить за волосы и хорошенечко приложить о стенку головой, чтоб вся дурь женская оттуда мигом выветрилась, а остались только такие приятные черты характера, как смирение и ссука покорность которыми сейчас ни на йоту не бздит... Второй же стороной медали была чисто детская злоба и почти что обида на Хиру - за то, что так бесцеремонно ворвалась в мою квартиру и стала лупить меня ногами, даже не спросив, как у меня дела(правда, этот вопрос мало что  изменил бы, но, мля, какого черта?..)... Поэтому поступать, как мужчина, я не стал, стал поступать как обиженный ребенок(что, кстати, тоже с легкостью можно отнести к реакции на ущемленное мужское самолюбие).. В планах мщения было продолжение спокойного разрешения уравнения, которое просто обязано было на весь вечер затянуться - мне же теперь его переписывать, вместе с теми листками, которые под ним лежали...
- Бешенная кошка! - взвыл я намного раньше положенного для психов и проявлений неуравновешенности времени, потому что ее гребанный педикюр стал вонзаться в мои бока с новой силой, - ты, бл*ть, успокоительное пить не пробовала? - тут уже не только доцент, тут еще и бакалавр-недоделок в берсерка превратится - рядом с этой женщиной. Не помню, как я подорвался со стула, так неудачно не выпустив из рук листочек с явно несчастливыми дифурами, как схватил ее за плечи... Помню, как тряс ее и орал что-то в роде "еще одно бл*ть слово и убью", помню, как потом рвал конспект на мелкие кусочки, красочно и очень громко посылал его на*уй а потом сыпал на голову Хире(странная для меня и неоправданная непоследовательность, впрочем, о том, что было в голове  и мыслях у кошечки, я сейчас не мог даже догадываться), ну и, естественно, как пинал ногами все, что попадется - стол, стул, диван, тоже помню... Остановился я, когда стул так удачно приземлился на диван рядом с Хирой, развалившись в щепки - удивительно, как ее не задел... Только вот злой я вдруг почему-то стал, кошечка. Стою с обломками в руках, взглядом исподлобья злобным тебя сверлю, и ноздри раздуваются.. Как бы случайно и тебя не огрел...

Меня нае*али? Она устроила все только для того, чтоб сейчас, стоя перед мной на одной длиннючей ноге и подленько так(настаиваю, именно подленько!) улыбаясь, спросить наконец, как у меня дела?... А губа-то верхняя дрожит, а ноздри-то еще больше раздуваются.
Понимаешь, Хира, моя шкодная кошечка, ты просто слишком мне нравишься - даже сейчас, когда боишься меня. Нравишься - но ведь злой я на тебя. Никогда женщине не позволю меня подобным методом на внимание, да и что-либо другое разводить.. Тут, понимаешь, дело на принцип пошло. Пусть даже остыл я, глядя на тебя, такую присмиревшую вдруг и потеплевшую, но... я все еще злой.
- Плохо, - произнес я, отбросив палку и стащив тебя с дивана. Понимаешь, эта позиция - когда ты сверху вниз на меня смотришь - она мне не нравится. Не хочу так - хочу по-другому. Потому и обхватил тебя руками за талию достаточно сильно - чтоб к себе спустить, а теперь не отпускаю - одной рукой все еще сжимаю твой бок, пожалуй, еще сильнее. Пусть даже сильная, но все равно хрупкая. Тонкая, ранимая.. Если сжать немного сильней, будет ссадина. Отвратительного синего цвета, в форме пятерни. Я сжимаю - всего на пару секунд, а потом завожу руку за твою спину, твою ровную, такую идеальную, спортивную спину,  тяну тебя к себе, привлекаю, прижимаю... Я знаю в ней каждую черточку - пусть даже засиделся за математикой, все равно помню эти лопатки, линию позвоночника.. Помню ямочки на пояснице - напоминаю себе о них, пусть все еще слишком жестко - дань тому, что я злой. И в глаза смотрю - так колюче, так неприятно, ведь нельзя так со мной поступать, нельзя, понимаешь? - Очень плохо, Хира, - повторяю я, свободной рукой сжимая твой подбородок - хочу, чтоб ты сейчас была смешной, а не красивой. Хочу, чтоб твои губы в забавную трубочку скрутились, хоть мне их и все равно поцеловать хочется... Глупый я, ну да ладно, не отвлекаемся. - Никогда, никогда больше так не делай, - произнес я очень тихо, наклонившись чуть ближе к Хире и внимательно так, убедительно глядя в ее глаза. Пожалуйста, кошечка, не надо - я слишком часто из себя выхожу настолько, что осмысленно соображаю и действую уже именно после таких, как только что, "помню как... а вот это напрочь не помню..."

Нахулиганилась? Набезобразничалась, кошечка, напиналась меня?.. А мне это предлагаешь так оставить, без внимания, простить тебе это и ждать, пока ты повторишь, и следующий раз придешь пинать меня с помпонами, как в группе ссука поддержки, и бензопилой? А вот не собираюсь...
Жарко тебе? Правда, как-то снова странно воздух между нами згустился, кровь в венах быстрей застучала, жить сильней захотелось, бежать, нестись куда-то, гнаться, терзать кого-то, пусть даже и себя, пусть даже и дыханием твоим горячим на моей шее... Мне - жарко. На меня очень дурно, неправильно, опьяняюще действует твоя близость, и желание, переплетенное с остатками злости, ярости, которую ты так опрометчиво во мне разбудила.. Я сейчас хочу целовать тебя, и жестоким быть хочу, и мстить тебе, мстить - за слабость, за то, что все это у меня к тебе никак не гаснет... Думаешь, в раба меня своего превратила? Думай - а я пока буду мстить тебе за это. И за это смирение, за эту покорность, которая меня умиляет, нежность будит, которую я тотчас прячу - тоже мстить.. Вести себя с тобой как с красивой, желанной, но пустоголовой куклой - целовать таки, и так, как я хочу - настойчиво, жестко, наверное, все же немного больно - я надеюсь.. И продолжать обнимать тебя - точно так же, как целовать... Будешь послушной, любовь моя? Простишь мне мой каприз, мою прихоть, которая возникла в следствии твоей дурацкой и ненужной истерики, которая, как всегда, меня до пара из ушей довела?..
Простить тебя просишь? Забыть обо всем?.. А я передумал.. Лучше ты почаще меня так буди, напоминай о себе, о том, какая ты все-таки особенная, и отвечать тебе заставляй тем же - настоящим, искренним ссука вниманием и не менее искренними чувствами... Какими чувствами - вопрос другой. Главное - то, что мне эта борьба, кажется, никогда не опостылеет...

Безумная женщина.. тянешься ко мне, словно это не я тебе больно делаю, словно не я унижаю тебя, пугаю тебя - нарочно, специально, а ты ведь знаешь это.. Знаешь, и не перестаешь тянуться... Это, наверное, как способ борьбы с водой, с течением - пока не перестанешь бороться и не расслабишься, не отдашься, не поддашься ей, она будет топить тебя, глушить твои легкие, убивать тебя... А так - она станет покорно нести тебя.. Так же как я уже не знаю, обнимаю я и целую тебя по твоей просьбе или по собственному желанию. И от этого снова злюсь. Зачем ты злишь меня так часто, Хира? Зачем я снова обнимаю тебя едва ли не до хруста ребер, сжимаю рукой твое бедро, притягивая тебя к себе, запускаю руку в твои волосы - чтоб мне, только мне целовать тебя было удобней.. Этот странный, этот страшный налет некого садизма, или же этого первичного инстинкта обладания в наших с тобой отношениях - он сводит меня с ума еще сильней, чем прежде. Наверное потому, что ты сильная. И наверное потому, что делать больно человеку, которого любишь - радость особого рода, ни с чем несравнимая и неповторимая...
Глупая женщина.. я же до сих пор так страшно эгоистично не исключаю возможности, что это все развеется, как пыль, как дым, туман утренний, что пройдет год, и я сорвусь с этого пьяного, опутанного твоей паутиной места, снова перееду куда-то, сбегу, снова стану бегать по бабам, как ублюдкам таким как я и полагается.. Жду-жду, пока ты перестанешь быть такой глупой, и уйдешь от меня первой, вспомнив, что подонкам и убийцам, как мы, любить не полагается, а ты не уходишь - напротив, вяжешь меня по рукам и ногам еще крепче..
Страшная женщина.. Страшная - потому что рядом с тобой мне часто становится страшно - за тебя. А когда страшно за кого-то, все обиды и вся злость куда-то пропадает, и что мне с собой, таким беззубым, делать? Я еще злой? Увлекаю тебя вниз, на диван, а мысли постепенно одна за одной из головы улетучиваются - только одна все еще алым пятном в мозгу пульсирует, она вежливо, осторожно так, но очень настойчиво просит тебя, Хира, не насмехаться надо мной... Мысленно я уже срываю с тебя одежду - кусками, черт с ним, с платьем, так же как и с нижним бельем, мысленно я все еще сжимаю твои волосы за затылком, там, в моих несбыточных мечтах, я настолько зол, что причиняю тебе боль своим вторжением, слишком неожиданным даже для тебя... Тут же я слишком осторожен и немного жалок оттого что не могу отомстить тебе подобным образом, оттягиваю момент, позволяю себе только руку под твое платье запустить, по бедру твоему и талии скользить, обнимать, да и наслаждаться следом былой жесткости в поцелуе, к которому, кажется, вкус чьей-то крови - не уверен только, к чьей, - примешался...

Никогда не пойму, Хира, никогда не смирюсь. Смириться  - всегда значит остановиться, догореть, умереть.. А я живой - и жизнь моя тесно переплета с движением, поиском, неверием, недоверием, ожиданием... Неоконченностью и неопознанностью. Недоговоренностью, которой между нами становится с каждым разом все меньше и все больше одновременно.. Все меньше - потому что каждый шаг навстречу делает нас ближе, оторваться становится сложней, потерять - страшней... Все больше - потому что ты - я точно знаю! - обладаешь каким-то гребанным секретом, тайной, ты ведьма, ворожея, ты умеешь с ума сводить, и мне не признаешься, что это всего лишь чары, что это дурман, яд, что это - не ловушка моего сознания.. А я чем дальше тем больше отказываюсь верить, что никакого секрета не существует. Сейчас, когда я снова становлюсь грубым и так нахально задираю твое платье, когда так глупо и примитивно шепчу что-то о том, что ты вела себя дурно, когда снова слишком жестко приникаю к твоим губам, так привычно отодвигая в сторону твои трусики, так привычно погружаясь в тебя, сливаясь с тобой... сейчас я снова себе вру, потому что это отвратительно чувство которое я опрометчиво зову "привычностью" ничего общего с таковой не имеет. Этот тот же адреналин, та же борьба - пусть даже и меня с собой - как и прежде.. Считаешь, что во мне живут демоны? Один из них - ты... Знаешь себя?
Я знаю - знаю, что сейчас увижу в твоих глазах, знаю, чувствую, как тепло, нет, жар, тебя изнутри испепелять вместе со мной начнет... Хочу показать тебе, какая ты - медленно.. Хочу вспомнить, какая ты - неторопливо.. Хочу чувствовать тебя - всю, хочу любить тебя - искренне и украдкой. Хочу видеть, как ты замечаешь это, хочу пить, забирать, вырывать твою улыбку - чуть победную, такую знающую и такую теплу. - своим поцелуем, хочу топить - и хочу тонуть... Противоречивая, странная, жестокая, ласковая, послушная, едва ли не кроткая моя хозяйка - хочешь еще раз напомню, какая ты?.. Напомнишь мне еще раз, какой я?.. Тогда мне снова будет от чего бежать - бежать, чтоб к тебе возвращаться..

Ну и что мне со всем этим делать? Растерянность, так редко охватывающая меня, стала довольно часто и неожиданно нападать на меня во время занятий любовью с тобой. Забываю, что я зверь, что я жесток и бессердечен, а то, что помнить не надо, помню... Ты врешь, все это вокруг - ложь и лицемерие, сплошное лукавство и надуваnельство, я сейчас, когда моя злость куда-то слишком быстро рядом с тобой рассеялась, напрочь отказываюсь снова и снова признавать, что то, что ты мне на ухо так тихо шепчешь, и что мое сердце заставляет еще громче биться, - что это и меня касается...
Подстегиваешь меня? Хочешь, чтоб я был послушным, чтоб брал тебя быстрей, сильней, напористей?.. Хочешь, чтоб снова был твоим послушным "любимым", любовником, кобелем на поводке?.. Я буду истязать тебя неторопливостью и наслаждаться болью, которую приносят мне вонзенные в спину когти - именно так, когти дикой кошки... Буду все делать назло - потому что нашел момент, в котором моя нежность и ласка, которой я так радостно нашел выход, с полным правом может назваться "издевательской"...
О чем ты говорила, любовь моя? О инкассаторской машине, о том, что завтра у нас серьезный день?.. О том, что будет очередной шанс продырявить наши и без того дырявые шкурки, и сдохнуть, если оплошаем? Так почему бы не провести этот вечер, эту ночь так, чтоб завтра было подыхать не стыдно? Жаль только, место мы выбрали неудобное(будто кто-то выбирал) - на диване долго не протянешь, узкий он, твердый... Впрочем, эти неудобства не мне испытывать приходится, а тебе, кошечка, мне ведь с тобой тут хорошо, уютно, тепло - ты меня своим дыханием прямо в ухо согреваешь, будишь, пуще прежнего заводишь, изводишь... Стонешь, как всегда, когда мы любовью занимаемся, на арабском что-то шепчешь - значит, хорошо тебе, наверное, а, может, проклинаешь меня потихоньку, а я, как дурак, от твоей тарабарщины дурею?.. Проклинай в таком случае еще громче, еще дольше - мне нравится, как ты это делаешь... все нравится! Сколько времени уже прошло, ты считаешь? Я ничуть тебя любить не устал... Так просто, сладко, размеренно с тобой вечер протекает, в сутки складывается, потом в недели, месяцы... Я проговорился? Ну заберите же.. заберите кто-то от меня этот опиум, я ведь не могу остановиться, только дышать.. тяжело дышать - им дышать.. Тобой дышать...