Улицы Л-А ===>

Скорее. Скорее.
Вытолкать поскорее ее за дверь. Вежливо. С улыбкой.
Чтоб, наконец, остаться самому. Наедине.
Подходишь к окну во всю стену – и тебя окутывает вечер. Сумерки разносят городской шум – от этого грохот улицы кажется еще мощнее, но он доносится сюда лишь едва слышной волной. Людские потоки внизу сливаются с потоками машин в бесконечные реки. Смотришь  и наслаждаешься – господи, как красиво! Огни реклам вспыхивают ярче, или это день уходит - не важно. Сейчас не в коем случае не нужно идти туда – в ночь. Наблюдать отсюда, иначе развеется магия неприсутствия, непричастности к суете большого города. Большой город – какой же кайф ощутить себя внутри него. Мысль о работе, скользнувшая по краю сознанья, уплывает куда-то прочь, и ты не торопишь ее вернуть.
Прочь, об этом можно подумать после, а сейчас……
Ее сигареты. Они так и остались  на подоконнике. Почти машинально ты открываешь пачку – откуда у нее эта  привычка носить зажигалку внутри? – рука сама тянется к сигарете. Ведь не курил уже пару десятков лет. Как странно все.
Огонек сигареты тлеет.
Отражается в стекле маленьким холодным костром - ловишь этот свет в прицел глаза и уводишь взгляд вдаль – сквозь стекло. Там город – ты  любуешься, переводя взгляд то на огни реклам, то на мерцающий кончик твоей сигареты, пока ее огонек не исчезает вовсе.
Жизнь - лишь тень моего отраженья..
Откуда эта фраза всплыла в сознании ты не можешь вспомнить, но вот уже твердишь и твердишь ее мысленно которую минуту. Окурок давно потушен  и валяется перед глазами на подоконнике уродливым воспоминанием прежней жизни.
Ты всегда мечтал жить на последнем этаже небоскреба – Черт, я могу себе это позволить, нужно лишь продать пару статей поприличней! – мысль вновь переключается на работу. Вспоминаешь перелет с внутренним содроганием – ты сейчас так далеко от Европы, и расслабляешься лишь только взглянув в окно – город внизу, а ты на последнем этаже небоскреба. Это стоит отпраздновать!
Но вместо этого ты листаешь гору местной прессы, купленной еще накануне – это твой хлеб, а благополучие ты ставишь превыше всего. Сначала работа - остальное подождет.
К первому  присоединяется второй, третий, четвертый....... гора окурков лежит на подоконнике, а ты уже знаешь, что  будешь делать завтра. Чем ты будешь заниматься ближайшую неделю. Осталось лишь уточнить кое-какие детали.
Так думается легко - никогда ты не замечал, что в пустой темной квартире, где есть только ты и пачка сигарет, забытая прежней хозяйкой - можно так легко думать.

Отредактировано Марк (2008-12-26 10:53:21)

Ночной клуб "Divina" ===>

Так бывает.
Приходя домой, даже после недолгой прогулки,  ты включаешь компьютер. И проверяешь почту -  первым делом всегда  проверяешь входящую корреспонденцию. Нет  - ты не ждешь важного письма, и ты не педант, делающий это по привычке изо дня в день многие годы  - тебе просто нужно удостовериться.
Что тебя никто не ждет.
Что ты никому не нужен.
Что личных писем нет.
Даже вездесущие спаммеры забыли на недолгий промежуток времени о твоем существовании, и это сейчас кажется тебе противней всего.
Нет личных сообщений.
На рабочие письма ты уже давно научился не обращать внимания – они безлики - ты просто не видишь их, как не видят пыль под ногами. Ты понимаешь отчетливо, что никому не нужен  во всем мире, вот уже долгие годы ты сам по себе.
И в этот миг, если тебе вдруг захотелось откинуться в кресле, и прикрыть глаза, и послушать тишину, и вспомнить что-нибудь из детства – значит, ты одинок.
Значит, ты ходишь по улицам и глядишь в витрины, а замечаешь лужи на противопложной стороне улицы. Значит, ты достаешь из кармана телефон, и, кому бы ты не звонил, ты вспоминаешь мысленно один и тот же номер.  Каждый раз, как не странно -  один и тот же номер.
Это всего лишь оттого,  что ты одинок. И оттого, что ты осознал, наконец - ты один в этом мире. А самое главное ты осознал - обратной дороги нет.
Значит, жива только оболочка, а внутри – зимнее одиночество.
Так бывает.

Частный выставочный салон ===>

Исследовать ее тело ты начал еще в лифте.
Уверенно, сильно, жадно скользя руками по спине, прижимаешь ее к зеркалу, не давая свободы маневра в и без того тесной кабине.
Нетерпеливо ищешь губами губы, потом, вдруг, – ласково и нежно едва касаешься ими виска или мочки ее ушка. Губами же скользишь вниз по ее шее, обдавая  своим дыханием, покрываешь  поцелуями  грудь в вырезе ее платья.  Вновь поднимаешься выше, вновь губами ищешь ее  губы. Едва касаясь,  проводишь колючей щекой по нежной коже ее предплечья, закрывая  глаза, руками скользя вдоль ее тела.
Обжигающе-горячим комком разливается внизу живота желание, даже не так -  желание узнать ее всю и прямо сейчас.  Прямо сейчас, прямо тут  - ты пьянеешь от  запаха ее духов и адреналин льется по жилам горячей волной.
С нетерпением ждешь своего этажа. Покидая кабину лифта, впуская ее в квартиру – все время чуть позади нее – время в эти мучительные секунды для тебя тянется слишком медленно. Ты торопишь события - прижимаешь ее к двери, едва переступив порог квартиры и не включаешь света, ее освещают лишь огни из окна. Резко скидываешь бретели в стороны и ее платье скользит к вашим ногам – она обнажена  и ты на мгновенье замираешь, любуясь ею.
Обнажена.
Вот так просто и обыденно все бывает – случайная встреча рождает страсть. Или - в тебе говорит любопытство?
Ты не задаешься ненужными вопросами.
Почти уверен - тобой говорит страсть.

Ты берешь ее здесь и сейчас.
Она для тебя сейчас ненасытная тигрица, и ты ее хочешь. Хочешь быть с ней грубым и жадным – в тебе говорит страсть, а значит прилюдии - на потом. Сейчас они неуместны.
Ее запах.
Он оглушает тебя своей почти  животной резкостью.
Ее вкус – он восхитителен.
Ее стоны – кажется, еще мгновенье, и они зазвучат у тебя в голове набатом, требующим от тебя взять ее еще и еще.
Все происходит слишком быстро, или это события в твоей голове наслаиваются калейдоскопом.
Когда все позади, ты расслабленно садишься на пол, притягивая ее к себе, и шепчешь на ушко что-то ласковое и нежное -  только бы она слышала твой голос. Только бы не было тишины – после ее стонов, отраженных, казалось, каждой стеной твоего дома – тишину ты хочешь слышать меньше всего.
Ее фигура на фоне неона выделяется темным пятном с разноцветными бликами, но сейчас тебе этого мало, ты хочешь видеть ее всю –  подхватываешь ее на руки и несешь в ванную. Там – ослепительный свет поможет рассмотреть ее ближе. Еще ближе.
Еще ближе – ты забываешь, зачем ты хотел попасть именно туда – кровать оказывается на пути, и ты находишь ее лучшим решением.
Ласкаешь ее тело, постепенно вновь  наполняясь желанием, стараешься растянуть прилюдию – или же просто хочешь изучить ее тело? – не важно. Ты сдерживаешься, сколько можешь, ты не спешишь, ведь понимаешь, что когда все случится вновь,   сил на продолжение сразу не будет. Ты хочешь растянуть эту ночь надолго..
Нежность.
Ты представляешь ее сейчас маленькой девочкой, и ты хочешь быть предельно осторожен – потому, что перед тобой сейчас маленькая, и такая хрупкая девочка..
Ты нежен сейчас.

Все происходит снова и снова  – бешеный накал, нежность, ласковый шепот твоих  признаний – им нельзя верить, она это знает, но ты шепчешь их ей вновь и вновь. 
Крики в порыве -  праздник, только для двоих. И тишина……
Такая оглушительно-громкая тишина уснувшего города  вокруг вас. Стоны сейчас звучат оглушающе - дьявольская симфония звуков любви, свидетельница вашей страсти. Ты не можешь трезво мыслить не сейчас и не этой ночью вообще – ты шепчешь Мартина.
Мартина.
Мартина – на все лады повторяешь ее имя - хочешь, чтоб она читала его по твоим губам.
И снова тишина - она обволакивает вас двоих,  и ты ее слушаешь, ты успокаиваешься..
Раслаблено лежишь на кровати, она рядом - сытый кот – ты доволен. Рассматриваешь ее спину - эта вульгарная татуировка тебе уже не кажется такой ужасной, тебе даже хочется пройтись по ней губами – и ты не отказываешь себе в этом удовольствии. Ее кожа нежна, кажется, она даже дрожит под твоими губами….
Ты вспоминаешь вашу первую встречу – она с жаром что-то рассказывала публике, вся сияя в прицелах фотовспышек. Как дирижер, манипулируя зрителями, она была царицей бала. Царица.
И – она пахла «Kristal Aura».
На ней было ярко красное платье.
Почему ты не обратил вниманья на нее тогда? Почему она в твоей постели только сейчас?
Сухо щелкает зажигалка, и дым тонкой струйкой течет вверх. Сигарета, как возможность расслабиться и разрешить себе немного подумать и при этом  ничего не говорить. Ты куришь в постели, стряхиваешь пепел прямо на пол и разглядываешь ее с лениво-довольной улыбкой, заложив свободную руку за голову. Она твоя – что изменилось? – довольно ли твое любопытство. Ты начинаешь копаться в себе – зря. Черт, навалилось – она лесбиянка, игрушка в твоих руках, она сама играет тобой, а ты не привык, чтоб тобою играли. Ты вспоминаешь – Карла.
Так зовут ее женщину.
Ты понимаешь, что тебя предали - в постели она ничем не отличается тот других. Лесбиянка, подумаешь….
Она тебе больше не интересна -  спасибо за интересный опыт, дальше мы пойдем врозь – ты улыбаешься, подумав мгновенье, вслух ты все же перекраиваешь фразу.
- Позвони мне, если захочешь продолженья. Тебе вызвать такси?
Ты тянешься к своим вещам и выудив портмоне, достаешь визитку. Протягиваешь. Наблюдаешь за ее реакцией с отстраненным интересом, и в тебе говорит обида – она ничем, абсолютно ничем от других не отличается.
Она тебя больше не интересует.
Тебе кажется, что тебя предали.

Хлопнула дверь.
Ты спокойно куришь и смотришь вслед – ее уже нет, и только  шлейф духов напоминает о ней - это так правильно, что ее запах до сих пор тебя окружает. Тебе понравилось, как она ушла – быстро, по-деловому, без сожаленья или ненужных слез. Умная девочка. Ты подкуриваешь следующую сигарету и надеешься, что разбитая ваза в прихожей -  всего лишь неосторожность – ведь там так темно…  Закрываешь глаза и вдыхаешь ее запах, только на минуту ты прикрываешь глаза…
Ты – засыпаешь.
Этот запах.
Ее запах – понять, что прошлая ночь не мираж, тебе помогает запах, впитавшийся в подушку. Еще не открыв глаза, ты ведешь носом по своему плечу – оно пахнет Мартиной. Мартина – предательница, игравшая тобой этой ночью. Ведь ты не нужен  ей, ведь ты понимаешь, что спать она может с кем угодно, но любит – женщину, а ты не привык, чтоб тебя меняли на женщин - ты привык править, по-другому ты не умеешь. Разве она еще тут?  - ты задаешься вопросом, потому, что так отчетливо слышишь этот оглушающий запах ее духов.

.........И ты представляешь – Италия. Нет Испания – коррида, красный шелк и близкая смерть. Громкая музыка со всех сторон, чей-то смех – пусть сейчас будет жаркая ранняя осень. И много солнца, обязательно – скользящие сквозь резные деревянные ставни столбы пыльного света............

Открыть глаза.
Утреннее солнце слепит тебя, оно отражается от сотен стеклянных поверхностей в  пустой комнате твоей спальни и рассыпается на тысячи бликов. Ты щуришься и оглядываешься - ее нет, а этот запах - всего лишь мираж прошлой ночи. Взгляд натыкается на визитку, белым пятном она горит на полу. Одеваясь, собираясь, выкуривая утреннюю сигарету – ты постоянно натыкаешься взглядом на эту визитку, и она тебя раздражает.
Ты перешагиваешь через остатки того, что при жизни было вазой, невесть как очутившейся в этой квартире, и, открывая дверь, ее осколок пинаешь в стену носком ботинка.
Ее запах преследует тебя в лифте все время, пока спускаешься вниз, и ты не можешь понять, что тебя раздражает  -  разбитая ваза в прихожей, необходимость заказать уборку в квартире после ее посещения, или этот  запах - он даже в лифте.
Он преследует тебя все утро.

===> редакция журнала  «Variety»

Частный выставочный салон ===>

Тебя преследуют дежавю.
Все повторяется снова - ослепляют лампы  фойе,  томит нетерпение и она рядом с тобой, только теперь эта женщина не случайная собеседница страсти на одну ночь – ты уверенно ведешь  в свою жизнь Мартину. Вечностью! – тебе кажется недолгий подъем в лифте, и ты мечтаешь поскорей оказаться в своей квартире. Едва касаешься ее кончиками пальцев и любуешься вашими отражениями в зеркалах, вдыхаешь запах и наслаждаешься, приказываешь себе не торопиться. Ты и не догадывался раньше, как огромен холл твоего этажа, и как долог и мучителен будет  по нему ваш путь – ты распахиваешь дверь квартиры …..перед ней.
Трепет и нежность. Почти загадка.
Нарочито медленно лишаешь ее одежды, покрывая губами раз за разом каждый, едва освобожденный тобою от пут условностей кусочек ее божественной кожи. Шаг, подшаг  - это танец! Ты понимаешь отчетливо и кружишь ее, ведешь в это танце уверенно, с легкостью и чуть расслабленно. Пусть не играет никакой мелодии не вокруг вас не в твоей голове, ты чувствуешь ритм, соразмеряя его с дыханьем Мартины.  Ты, почти недвижимо, спускаешься все ниже и ниже губами в своих изысканиях ее тела, стараясь оттянуть возможно дольше таинственный и откровенный миг ее полного обнажения. Раз за разом, откидывая в сторону очередную деталь ее туалета, ты замираешь на короткий промежуток времени, боясь даже дыханием спугнуть чувство полнейшего восторга твоей женщиной. Проходишься, едва касаясь, губами по ее спине - сам потягиваешься и вытягиваешься, ощущая всю едва различимую нежность ее кожи, тягучее чувство вашего нетерпенья  и щемящую боль неощутимых прикосновений твоих губ к ее разгоряченному телу.
Власть и покорение. Терпкий запах страсти.
Голова кружится, и ты не знаешь – от желания ли, или болезненого и тянущего чувства твоего полного в ней растворения. Для тебя она сейчас Женщина, и только потом – Мартина.  Мартина,  Мартина,  Мартина ....... Мартина,  снова и снова - Мартина. Ты повторяешь мысленно, и вторишь себе вслух - робко шепчешь ее имя на ушко, обдавая своим прерывистым  дыханием. Ты сообщаешь об этом веско, резко разворачивая ее к себе, прежде чем впиться губами в ее губы. Открываешь ей страшную тайну -  магическую власть ее имени над тобой. Ты произносишь ... Мартина.  Как откровенье – катаешь на языке ее имя, едва касаясь при этом  ее руками, пропуская между вашими телами электрический ток. Вдыхаешь до головокружения приторный запах ее тела и твоего желания.
Ты бесстыдно пробуешь ее всю.

Ненавистно-необратимое чувство потери твоей свободы.
Ты на пределе. Звуки – оглушающи, краски – чистый неон, запахи резки… и пахнут страстью. Прикосновения … ты и забыл, что так  бывает – мечтать о ней всю жизнь  и не решаешься коснуться хрупкой и нежной – девственно чистой! – твоей Мартины. Ты подхватываешь ее на руки, и кружишь, и кружишь, и кружишь по комнате…
Толчок – ты спиной упираешься в стену, находишь опору и сажаешь Мартину на подоконник – покрываешь поцелуями ее всю, спускаясь все ниже и ниже. Вспышка - и ты запоздало понимаешь: вы опять не зажигаете света.  Быстрый взгляд вверх –  ты видишь блеск ее глаз из-под ресниц, замечаешь мельчайшие блики на ее теле, освященном, тебе кажется,  всеми огнями огромного города. Резкий вздох, разворот – и ты видишь, что ваша одежда разбросана по полу темными пятнами - вы обнажены и бесстыдны, и тебе это нравится. Ты закрываешь глаза.
Болезненно-безвозвратное чувство потери  свободы.
Тебе хочется чтоб она стала маленькой девочкой – и ты сможешь всю жизнь носить ее на руках. Ты хочешь, чтоб она стала тигрицей – смертельно раненой хищницей, рвущей в кровь и лохмотья когтями твою спину в своем последнем танце любви. Ты хочешь, чтоб она была снежной королевой – тогда бы ты своей страстью топил лед  ее глаз, и отогревал своим дыханьем ее холодные руки. Тебе она представляется пламенем – ты разрешил бы ей себя испепелять раз за разом, только бы адский огонь внутри нее не потух, и твоя женщина не исчезла бы без следа. Ты мечтаешь видеть Мартину – разгневаной дьяволицей с ее левой лопатки, вулканом страсти и ненасытности ее  желаний.  Может быть, просто ты хочешь, чтоб она навсегда осталась рядом с тобой?
Остро-пронзительное чувство потери свободы.
Поэтому ты молишь ее – не смотреть в твои глаза, полные желания. Не задумываться о смысле фраз, сотни раз повторенных ей на ушко в порыве – лучше заранее верить, что все это неправда. Так вам будет проще. Так тебе будет проще потом снова стать ледяным собой.
Поэтому ты молишь ее – растопить, наконец, твое сердце. Она ведь способна на это – Мартина твой самый жаркий  вулкан. Ты умоляешь ее мысленно, а следом и вслух – просишь забыть, каким ты был с ней раньше – ищешь слова и не можешь объяснить, что прежнего тебя уже нет для нее. Ты мечтаешь о том, чтоб она приручила тебя.
Сладко-мучительное чувство потери твоей свободы.

Мартина отзывается на твою нежность страстью, и это заставляет тебя двигаться…. Резче, быстрее, глубже – ты меняешь ритмы, или вообще замираешь на мгновенье, чтоб продолжить с еще большей страстностью. Торопишься познать ее, отбросив всякую томность прелюдии - тобой движет желание. Ты терзаешь Мартину, рвешь ее в клочья, и не можешь остановиться –  кусаешь мочку ее уха, резко отстраняешься или наоборот притягиваешь ее к себе. Волосы -  твои руки запутались в ее волосах и не спешат их оставить своим вниманием, теребишь и оттягиваешь с силой, нежно прижимаешь или почти выпутываешься, ты раскидываешь ее локоны по плечам.  Вдыхаешь – ты вдыхаешь их аромат. Ты продолжаешь и продолжаешь, но, кажется, больше не можешь – выгибаешься дугой и притягиваешь ее к себе, запоздалой мыслью в голове кружится – ты можешь сделать ей больно, но ты не слышишь себя. Ты прерывисто дышишь и вслушиваешься только в ее дыхание.
Твоя Женщина.
Только теперь ты можешь, наконец, мыслить почти трезво – и ты замечаешь.. Вы каким-то образом оказались почти в центре огромного мегаполиса – настолько призрачной и невесомой есть грань между вами и городом за стеклом. Вы обнажены и горите яркими красками, освященные всеми огнями Лос-Анджелеса. Дверь открыта – вы не спешили ее закрывать Вы, вы, вы, вы, вы…. – нет больше ты и она, теперь вы вместе, что-то изменилось для тебя?
Ты подумаешь об этом после, а сейчас ты подхватываешь ее на руки и несешь на кровать. Дежавю - тебя весь сегодняшний вечер преследуют дежавю, и в этот миг ты начинаешь бояться, что эта ночь закончится, и она опять уйдет из твоей жизни.
Твоя Женщина.
Ты кладешь ее на кровать и любуешься. Ты садишься рядом и шепчешь – Мартина… Мартина – звук ее имени, выворачивающий тебя наизнанку снова заглушает все иные звуки  в твоей голове.  Ты разглядываешь овал ее лица, ее шею, изящным изгибом горящую в контрфорсе ночного света, не хочешь вести свой взгляд ниже.
Ты снова боишься ее коснуться….

Ты обречен. Где-то в дальнем конце сознания с самого начала вечера - слишком уж часто тебя сегодня преследовали дежавю! -  ты понимал, что она уйдет, не может не уйти. Гнал эту мысль прочь, в нелепой надежде на чудо, которому не суждено случиться, надеялся на что-то до последнего момента не решаясь ее остановить. Не решаясь сделать все только хуже, ты спокойно и с независимым внешне видом следил за ее движениями, константируя мысленно очевидные факты.
Она просто одевается. Она всего лишь ищет в прихожей, растерянные в порыве страсти, свои вещи. Ну вот - она возвращаяется.... Она хлопает дверью - ты обманывал себя до последнего момента – не хотел верить, что она сможет поступить с тобой так же безжалостно, как ты привык поступать с другими.  Она играет тобой всю ночь, а ты это терпишь, она владеет тобой и бросает, как не годную к использованию вещь, а ты сносишь смиренно – ты ненавидишь ее за это. За свою слабость и за ее магическую над тобой власть. Тебе нужно бежать без оглядки – только куда? – тебе нужно занять чем-то мысли – это проще, гораздо проще...
Рука непроизвольно тянется к пачке - пара секунд - и сигарета уже у твоих губ, а сам ты, с тенью внутреннего негодования, отмечаешь, что эта совершенно детская, дурная привычка завладевает тобою вновь. Вспоминаешь, что не курил с тех пор, как покинул Москву, и первая сигарета за долгие пятнадцать лет была выкурена именно в этой квартире, глядя в бесконечную бездну ночного города сквозь неуловимую преграду стекла.
Не додумываешь эту мысль до конца, вновь возвращаясь в реальность, и, с некоторым недоумением, замечаешь, что добрая половина сигареты уже превратилась в пепел - серую массу, готовую рассыпаться прахом в любой момент. Швыряешь окурок в стену, шагаешь к окну и пытаешься убедить себя, что ты не зол – что ты равнодушен.
Город сияет. Ночью назвать это  было бы преступлением, скорее уж это новое, совершенно нереальное время суток. Время, когда  огни неоновых реклам сплетаясь с огнями фар несущихся по авеню сотен авто, создают совершенно невозможное настроение фиесты. Может, она не хотела топтать тебя, а ей просто хотелось праздника? Ты не развиваешь эту мысль, ты....
Ты старательно прячешь. Упираешься головой в стекло, смотришь вниз и за показным или не очень равнодушием прячешь все свои радости и неудачи - не привык открываться, а потому все, что есть волнительного и небезразличного тебе в жизни – прячешь в глубине своего восприятия. Шагаешь ли по улице, впитывая кожей вечер, ты наслаждаешься и хочешь сохранить возможно дольше это чувство свободы и покинутости всеми – твое одиночество. Ты его прячешь. Любишь Мартину, шепча признания в ее исключительности и твоем восхищении – ты прячешь восторг.  Ты прячешь неудачи – чтоб их не увидел никто кроме тебя. Ты прячешь злорадство и унижения, падения и ликования - чтоб сохранить....
Ты бережно хранишь. Где-то очень-очень глубоко еще теплятся твои любимые воспоминания детства и юности – бесшабашного взгляда в вечность. Ты хранишь в глубине сознания улыбки и чувства простора – бесконечности жизни того времени, когда ты еще был жив. Ты продираешься сквозь закрытые дебри твоей души, чтоб полюбоваться воспоминаниями, хочешь насладиться внутренним миром - немного неуверенно ты, приоткрывая полог твоих тайн, заглядываешь в святая святых, в твою душу...
А в душе пустота. Ты ищешь – куда же девались лучшие воспоминания твоей жизни – неужели их и не было никогда, и все твое убогое существование, это череда неудач и разочарований? Неужели в твоей жизни не было ничего хорошего, того чем стоит гордиться и хранить в памяти светлым пятном? Выходит, что нет...
Тебя обманули. Понимаешь, что тебя предали – не знаешь, кто это сделал, зачем. Ты вновь одинокий волк, которому плюнули в душу и прошлись по ней сапогами. Ты вновь никому не веришь, как делал это многие годы, не решаясь, не разрешая или и вовсе не понимая зачем кого-то пускать в свою жизнь. Тебе незачем жить. Отчетливо понимаешь это и приходит страшное понимание...
Ты свободен. Это истинное отрешение – знать, что тебя в этом мире ничего не держит. Ты способен недолгий миг прожить в свободном полете, если захочешь спуститься вниз из окна небоскреба. Ты способен почти целую вечность быть в плену ярких красок и  растянуть агонию надолго, стоит купить тройную дозу кислоты в ночном клубе. .... уйти красиво – ведь ты привык прежде всего ценить эпатаж. Только ты не способен радоваться жизни, или прощать.
И ты не простишь. Посмотришь на себя в зеркало - помят и небрит, недоволен собой – тебя ждет очередной день твоей серой жизни. Ты поспешишь покинуть ненавистную и пропитанную ее запахом твою квартиру.

===> редакция журнала  «Variety»

Просыпаешься, пишешь, думаешь.. Тебя вчера, видимо, сильно трава зацепила, раз ты решился копать в том месте, куда приказал себе не заглядывать, садясь в салон самолета, летящего в Новый Свет. Сколько ты давал себе зароков не лезть в это дело, и сколько раз ты хотел разобраться – кто и зачем украл твою юность и беззаботность? Кто после тебя заставил бежать из Лондона?....ты не развиваешь мысль. Потому что иначе  ты схватишь телефон, позвонишь, выдашь себя, и бешеная гонка начнется сначала. А ты в этом мегаполисе неплохо устроился, и, смеешь думать, затерялся под новой фамилией.
...Неописуемо-безумное наслаждение доставляет тебе засовывать голову в петлю, ты всегда с нескрываемым удовольствием любил бить в больные места, самому же не забывая прикрыться чужими делами, телами, карьерами, жизнями...
Желание раскопать довлеет и, с ожесточением, ты ищешь факты из жизни элиты, сравниваешь их со скоплением в одном месте политиков и банкиров, не таких публичных, но, несомненно, более влиятельных людей. Плевать на работу, когда работа пошла – ты объявляешь по телефону секретарше о том, что заболел, умер, попал в плен к инопланетянам  - она сама разберется, что сказать посетителям -  и сидишь дома. Работаешь, и никто в целом мире сейчас не способен оторвать тебя от ноутбука.
Ты роешь, и тебе это приносит немыслимое наслаждение, ведь ты уже решил мысенно, что мертв и хуже тебе  уже не сделают. Конечно мертв - раз бежал, прятался, боялся, ненавидел, разучился любить, прощать и.. видеть синеву неба над головой, ревниво смотря под ноги, в боязни оступиться.
Обдумываешь, в каком издании и под каким псевдонимом, и лучше, наверное, в Старом Свете напечатать твои изыскания. В письменном ящике твоего кабинета есть целый опус о них, ты держишь его в голове, собирая в кучу свои наработки.
Прежде чем явить себя миру, ты предаешься любимому занятию. Ты приводишь себя в порядок с хирургической точностью и вниманием к мелочам разведчика. Наконец, покидая квартиру, прерываешь твое добровольное затворничество.

===> Редакция журнала  «Variety»